Серебристые сумерки - Страница 11

Наступила ледяная, гнетущая тишина. Прошлая жизнь кончилась. Джош увидел горечь и разочарование в глазах Джейка, ужас на лице матери и понял, что ничего уже не вернуть. Он вскочил на лошадь и покинул дом, понимая, что, возможно, никогда больше не увидит ни этот дом, ни родителей, которых когда-то так любил.

С тех пор прошло три месяца, позади осталась тысяча миль, и вот теперь Джош сидел на жесткой чужой койке. Как же это произошло? Ведь он прожил двадцать два года, веря в непреложные истины: после осени наступит зима; гром сопровождает молнию; ночь сменяет рассвет; отца зовут Джейк. Двадцать два года любви и доброты, чувства родства и уважения… Какое теперь все это имеет значение? Да и имеет ли вообще?

Джейк научил Джоша обращаться с лассо, стрелять, охотиться. Научил ухаживать за скотом, управлять ранчо, вести бухгалтерские дела и тому, как выжить среди дикой природы, имея при себе только нож. Когда Джошу было пять лет, Джейк оставил его ночью в лесу, наказав искать дорогу домой по едва заметным, специально оставленным знакам. И Джош не испугался, он знал, что отец все равно где-то рядом и появится сразу, как только ему понадобится помощь. Джейк всегда оказывался рядом, когда Джош нуждался в нем.

Однако Джейк не был его отцом, а Джош пребывал об этом в полном неведении.

Джейк женился на жене своего брата и воспитывал чужого сына. Почему они ему ничего не рассказывали? Ведь он бы все понял и не стал бы любить их меньше…

Но Джош увидел страх в глазах матери, ярость и боль в глазах Джейка. Значит, это был не простой секрет.

Может быть, он и сам не хотел знать правду? Чем дальше Джош уезжал от дома, тем сильнее были его мучения. Ведь там, в Колорадо, у него была прекрасная жизнь. Он не хотел разрушать ее, и все же это случилось. И вот теперь он здесь, и ответы на его вопросы совсем рядом, стоит только протянуть руку.

Он еще может вернуться домой. Может попросить прощения у матери и извиниться перед отцом, может зажить прежней жизнью, сделав вид, что ничего не произошло. Но если он останется здесь, то наверняка найдет ответы на свои вопросы, а тогда, возможно, уже не захочет возвращаться домой.

С тех пор как его нога ступила на эти земли, Джош почувствовал, что на карту поставлено нечто большее, чем разгадка семейной тайны. Это место с плодородными полями и пологими холмами влекло его с такой загадочной силой, с какой никогда не влекли Скалистые горы. Джош ощущал какое-то инстинктивное родство с ним, как будто какие-то проснувшиеся воспоминания далекого детства привели его домой. И Джош знал: что бы ни случилось, он останется здесь.

Он захлопнул Библию и положил ее на место. Затем, подложив под голову вместо подушки сумку, он снова растянулся на койке, надвинув шляпу на глаза. Так он и лежал, не шевелясь, погруженный в свои мрачные мысли, пока солнце не начало клониться к закату.

Глава 4

Эдди Бейкер, находившийся в гостях у Джорджа Гринли, вальяжно откинулся на спинку кожаного кресла и закурил сигару. Он любил наслаждаться маленькими радостями жизни, такими как отличное бренди, прекрасные сигары, резвые лошади и хорошо сшитые ковбойские шляпы. Но надо сказать, что Эдди по-своему много трудился, чтобы позволять себе все эти радости жизни.

На нем были прекрасно сшитый костюм из легкой шерсти, высокие сапоги отличной работы, галстук-шнурок с бирюзовой пряжкой. Небольшой револьвер Эдди хранил во внутреннем кармане пиджака, потому что пояс с кобурой не подходил к его элегантному костюму, а Эдди тщательно следил за своим внешним видом. На его мизиние сверкало кольцо с бриллиантом. Эдди всем говорил, что оно принадлежало его матери и он носит его в память о ней. На самом деле это кольцо он много лет назад вытащил из кармана мертвеца и носил его как память об ушедших временах и о том, какой долгий путь ему пришлось пройти, прежде чем стать тем, кем он стал.

Беседа с Гринли утомила Эдди, и он явно скучал. Джордж уже целых полтора часа рассказывал о последних стычках с Анной Эджком, но так и не добрался до сути. Эдди все же надеялся, что их беседа скоро завершится, ведь у него имелись и другие дела.

Беседа проходила в конторе, находившейся в доме Гринли по соседству с его кабинетом. Здесь Джордж Гринли и вершил все дела, касавшиеся ассоциации скотоводов. То есть практически вершил все дела, касавшиеся жизни округа.

Здание суда в округе отсутствовало, а поскольку Джордж Гринли был не только владельцем ранчо и председателем местной ассоциации, но еще и судьей, то в его ведении находились все записи гражданских актов и регистрация юридических документов. Кроме того, Гринли называл себя историком. На стеллажах в конторе хранились пухлые папки, книги, бухгалтерские гроссбухи – история трех поколений скотоводов. Почти не имелось таких сведений, которые не попадали бы в архив Джорджа Гринли.

Повернувшись к одной из полок, Гринли безошибочным жестом выбрал нужную толстую папку.

– Эдди, ты знаешь, что это такое? – спросил он, грохнув свое сокровище на стол рядом с локтем Эдди. – Это полный перечень сделок с землей, совершенных в нашем округе со времен Войны за независимость. – На лице Гринли появилась легкая улыбка. – Здесь есть кое-что интересное.

Опустив свое грузное тело в кресло напротив гостя, Гринли откинулся на спинку, крутя в пальцах сигару. Он казался вполне спокойным, однако Бейкер, прекрасно знавший Джорджа Гринли, понимал, что тот зол как дьявол.

– Послушай, Эдди, – ровным голосом продолжил Гринли, – ты новичок в этих местах… ну, относительный новичок, но кое-каких вещей можешь не знать. Что касается меня, то в первую очередь я считаю себя скотоводом, а уж во вторую – техасцем и американцем. Мои предки были среди первых здешних поселенцев, ты знаешь это? – Он коротко хохотнул и указал сигарой на стеллажи. – Вот поэтому я так интересуюсь историей наших мест. Мой дед лично знал Джеда Филдинга, у меня в доме висит портрет Элизабет Филдинг…